В православных богослужебных текстах по отношению ко Кресту нередко употребляются выражения как к одушевленному предмету. Например, в богослужении на Крестопоклонную неделю: “Радуйся, честный Кресте” (стихиры на “Господи, воззвах” на малой вечерне); или — “Отверзи врата небесная, Кресте, любящим тя” (стихиры на “Господи, воззвах” на малой вечерне). Как понимать такие высказывания?

Иногда подобные эпитеты в приложении ко Кресту могут вызвать определенные недоумения. Отвечая на них, можно прийти к утверждению, согласно которому ко Кресту прилагаются характеристики живого существа, потому что Он и есть живое существо.

Так, в русской религиозной философии эта точка зрения высказана Павлом Флоренским в сочинении «Философия культа». Очевидная неортодоксальность и отсутствие святоотеческого обоснования такого утверждения делают невозможным принятие его даже в качестве частного богословского мнения. Другая крайность в объяснении подобных выражений сводится к обвинению православных христиан в язычестве.

Для того чтобы найти ответ, дающий верную интерпретацию подобных выражений, следует обратиться к Библии. Для Священного Писания вообще характерно употребление метафор и персонификаций.

«Что с тобою, море, что ты побежало, и [с тобою] Иордан, что ты обратился назад? Что вы прыгаете, горы, как овны, и вы, холмы, как агнцы?» (Пс. 113: 5–6).

«Радуйтесь, небеса, и веселись, земля, и восклицайте, горы, от радости; ибо утешил Господь народ Свой и помиловал страдальцев Своих» (Ис. 49: 13).

«И покраснеет луна, и устыдится солнце» (Ис. 24: 23).

Понятно, что море не бегает, горы не скачут и солнце не стыдится. Все это примеры употребления метафорического языка.

Включая в свое богослужение язык метафор, Церковь в этом полностью следует библейской традиции. И каждый, кто хочет обвинить Церковь в каком‑то одушевлении неживых предметов, должен понимать, что эта же проблема станет перед ним и при истолковании библейских метафор. А утверждать, что в Библии употребление метафор и персонификаций допустимо, а в православных богослужебных текстах это уже признак язычества, — явно непоследовательно.

В текстах богослужения на Крестопоклонную неделю персонифицируется не только Крест. Что лишний раз доказывает: персонифицированные выражения характерны для богослужебных текстов. Например, ад — тоже характеризуется как живой: «Три кресты водрузи на Голгофе Пилат, два разбойников, и един Жизнодавца. Егоже виде ад, и рече сущим доле: о слуги мои, и силы моя! Кто водрузив гвоздие в сердце мое, древяным мя копием внезапу прободе? И растерзаюся, внутренними моими болю, утробою уязвляюся, чувства моя смущают дух мой, и понуждаются изрыгати Адама, и сущия от Адама, древом данныя ми: Древо бо сия вводит паки в рай» (икос канона на Крестопоклонной неделе).

То, что автором богослужения четко понимается метафоричность выражений, видно из канона, например из его 1—й песни: «ибо яко одушевленну тебе, и возглашаю, и облобызаю тя» («обращаюсь и прикладываюсь, как к одушевленному»).

И в других богослужебных тестах есть много ярких примеров персонификации неживых вещей: «Яко живоносец, яко рая краснейший, воистинну и чертога всякаго царскаго показася светлейший, Христе, гроб Твой, источник нашего воскресения» (Литургия святителя Иоанна Златоуста).

Заметим, что гроб Христа именуется «живоносцем», а Крест Христов — «Животворящим». В обоих случаях, естественно, эти эпитеты прилагаются не потому, что гроб — носитель жизни и Крест — источник жизни, а потому, что они послужили для нашего спасения Господом Иисусом Христом. Однако ни в коем случае не значит, что гроб или Крест живые существа.

Говоря о деле нашего спасения, мы вряд ли можем избежать языка метафор и персонификаций, так как без них наш язык приобретает сухость, безжизненность. Когда же необходимо сказать о чем-то, что имеет не просто информативный характер, но относится к нашей жизни, волнует нас, имеет экзистенциональное измерение, то тут нужен выразительный, поэтический язык.

Как можно было бы, например, используя только прозаичный язык, передать пасхальную радость? И когда Церковь воспевает величайшее дело Божие — то и все охватывается этой всеобъемлющей радостью, все «оживает»: тогда и гроб живоносец, и Крест животворит, и ад стенает, и горы скачут, и земля трепещет.

Мы должны понимать, что, призывая на помощь Крест Христов, мы призываем Божественную силу Самого Христа — силу Его любви, силу Его прощения, силу Его защиты от всякого зла.

Архим. Сильвестр (Стойчев)